От имени нашего учителя Бааль-Шем-Това сказано, что еврей, занятый весь день своими делами на улицах и рынках, почти забывает, что есть Творец мира, и только тогда, когда наступает время предвечерней молитвы (Минха), он вспоминает, что пришло время для молитвы, и он стонет и вздыхает от всего сердца, размышляя над тем, как день прошел в суете этого мира, и бежит в какой-нибудь боковой переулок, и молится предвечернюю молитву, и даже несмотря на то, что он совершенно не осознает, что произносит, он очень важен и драгоценен для Б-га, а его Минха прорывается через небесные сферы.
Решимот дварим 4, стр. 86
Запинаться в святости
Служение Б-гу в целом и молитва в частности – это дело разума. Для того, у кого есть «большие мозги», его молитва звучит складно и светит ярче. У героя нашей истории, еврея, загруженного работой совсем нет интеллекта, и уж точно нет «больших мозгов». В нем проявляется лишь слабый отпечаток познания, когда он вздыхает и бежит помолиться свою беспорядочную молитву.
Удовольствие, которое испытывает Благословленный Б-г от служения своих созданий, уподобляет рабби Магид удовольствию человека, наблюдающего за говорящей птицей. Здесь есть нечто новое, необычное явление, и оно вызывает большой интерес и восхищение. Запинающаяся речь, подобная молитве нашего еврея, вызывает огромное удовольствие – «Его насмешка надо мной – любовь»[1].
Относительно вздоха этого еврея следует отметить высказывание Ребе Раяца[2]:
Одними вздохами мы не спасемся. Вздох — это лишь скобы замка[3], необходимые для того, чтобы отворить сердце и раскрыть глаза, чтобы не сидеть сложа руки.
Есть вздох, который является извинением за беспомощность, за слабость рук, и на самом деле он предназначен только для того, чтобы еще больше подготовить нынешнюю ситуацию к будущему. Однако есть и другой вздох, вздох, который не заменяет действие, а прорывается из глубины души, болезненно переживающей свое состояние и отдаленность.
Такой вздох очень драгоценен, потому что он является выражением глубокой связи сущностной точки души с Благословенным Б-гом. Это не человек вздыхает, а вздох вырывается у него, как дар Свыше (в аспекте размышления о тшуве, которое приходит в сознание человека внезапно, без какой-либо подготовки). Вдруг он слышит вздох своей собственной души, и он первым испытывает потрясение перед истиной этого вздоха.
Этот вздох открывает еврею, насколько сильно его душа ищет близости к Б-гу и как далеко он ушел в своем образе жизни от этого внутреннего поиска. Шок, вызванный этим вздохом, – лучший катализатор реальных действий, и только он способен изменить его состояние к лучшему[4].
О таком вздохе Ребе Маhараш[5] сказал:
«Вздох еврея, вызванный материальным неблагополучием, — это тоже великая тшува, а вздох, порождаемый плохим состоянием вещей в духовном, — тем более прекрасная тшува. Этот вздох высвобождает еврея из пучины зла и ставит его на твердую дорогу добра».
[1] Шир а-ширим раба 2, 4.
[2] Ã-йом– йом, 23 Тевета, и см. там же 8-го числа второго Адара.
[3] Шир а-ширим 5, 5.
[4] В Ликутей Моhаран (часть 1, 109) объясняется:
Вздох, который человек делает из-за своих грехов или из-за недостатка постижения, лучше, чем несколько изнурений и постов. Ибо с помощью поста он ломает только свое тело, а с помощью вздоха он ломает все тело (см. Брахот 58б), а также изменяет свою душу и свою жизненность со зла на благо. Потому что дыхание человека (hевель) – это канат (хевель), который связывает душу с местом ее корня, к добру или наоборот, не дай Б-г. И когда он вздыхает, он находится в аспекте «Забираешь их дух – умирают» (Теилим 104, 29), и тогда отрывается он от каната, которым был связан прежде, и связывается с другим канатом, в соответствии с этим вздохом.
[5] Ã-йом йом, 3-е Тамуза.
Рассказ из книги «Факел перед рассветом», том 3
(перевод из книги Ор Исраэль (2, 211))
