- Рассказ 1.
Одним из старейших хасидов в поколении Среднего Ребе был р. Залман Зазмир, который даже был хасидом его отца, Старого Ребе. Р. Залман однажды прокомментировал услышанный им урок Среднего Ребе, утверждая, что он не слышал никаких новостей. Ребе строго посмотрел на него и сказал: он говорит, что в моем хасидизме нет ничего нового? Отправлю его в Сибирь!
Затем пришло письмо от рабанута из Паричей [жители Паричей просили прислать им раввина из учеников Среднего Ребе], и раввин Гиллель приехал в Любавич, чтобы попросить их прислать к ним раввина Залмана Зазмира. Средний Ребе ответил: «Я пошлю туда раввином тебя, а не его». Затем оказалось, что на р. Залмана Зазмира написали донос властям, в результате чего его приговорили к ссылке в Сибирь, а днем ранее он оставил этот мир.
И истолковал это Рашаг [Р. Шмуэль Гронем Эстерман, главный наставник ешивы Томхей Тмимим]: Когда Ребе произносит Дах (דא״ח, диврей Элоким хаим – «живые слова Б-га»), это становится раскрытием сути вопроса. Например, когда он говорит о окружающем свете и наполняющем свете (совев и мэмеле) – это проявляется во всем (той душе, которая удостаивается) как раскрытие совев и мэмеле, что является «новостью». Хотя этот вопрос уже был услышан, в любом случае откровения являются новостью по принципу: «обновляющий в своей доброте [каждый день, всегда, Акт Творения[».Вот почему Средний Ребе сурово отозвался о р. Залмане Зазмире, который сказал, что не слышал новостей.
Три качества приходящих в Дом Ребе: Есть йеуди пашут (простой еврей), который хочет привязаться к самому Ребе и слушает его выступления, даже если он ничего в них не понимает (он также может быть великим ученым, но не понимающим языка, на котором говорит Ребе). Другой тип — это овед («работник»), который хочет, чтобы в нем раскрылась Б-жественность, содержащаяся в словах Ребе, и даже если тема ему знакома, она не меняет его чувства. Под ними стоит «образованный» хасид, который именно хочет услышать что-то новое. Когда р. Залман выразился в таком стиле, Средний Ребе очень рассердился на него. Возможно, что его строгость выражалось именно таким образом, поскольку он увидел Духом святости то, на что был присужден р. Залман.
Здесь не рассказывается, почему р. Залман был отправлен в Сибирь, но в других источниках приведено, что причиной этого было его занятие гиюрами, которое в те времена в России считалось серьезным преступлением (также рассказывается, что, когда в полиции услышали о его смерти, они не поверили этому, пока не вскрыли его могилу и не увидели, что он действительно был там). Очевидно, кончина р. Залмана была по его собственному желанию, чтобы избежать еще более ужасной участи.
Р. Залмана можно вполне оправдать, потому что тот факт, что он не слышал новшества из слов Ребе, не был результатом поверхностного взгляда на его учение. В своем самоотверженном занятии с неевреями, стремящимися обратиться в еврейскую веру, р. Залман «оделся» в души желающих пройти гиюр, и эта одежда запятнала его душу. Благодаря этому одеванию он немного снизился со своего уровня (как известно из учения Бааль-Шем-Това в отношении самоотверженности всех, кто имеет дело с приближениями «далеких») и именно поэтому он только в тот единственный раз не слышал новостей в словах Ребе.
Следует отметить, что раввин Гиллель, который был назначен раввином в Паричах вместо р. Залмана, приблизился к хасидизму и Среднему Ребе через самого р. Залмана из-за совершенного им поступка.
Однажды, когда р. Гиллель ехал к цадику Ребе Мотэле из Чернобыля, туда же приехал р. Залман Зазмир, один из хасидов Алтер Ребе, и это была Паршас Захор. Р. Гиллель заметил, что р. Залман ненавидел Амалека необычной ненавистью, и спросил его: «Откуда ты взял такую ненависть к Амалеку?». Р. Залман ответил: «Там, где я взял, ты не можешь взять, но в Любавичах, у моего Ребе, там ты можешь взять подобную».
Р. Гиллель, у которого было хасидское обоняние еще до того, как он стал хасидом Хабада, видит в р. Залмане меру, предназначенную для праведников – крайнюю ненависть ко злу — как объясняется святой Тании [глава 10], и спрашивает р. Залмана, где он достиг такого качества. Р. Залман посылает р. Гиллеля к своему нынешнему Ребе. Там, по его словам, средний Ребе передает эту меру своим ученикам.
- Рассказ 2
В городке Карме близ Рогачева жил хасид Алтер Ребе р. Йоселе Хазан. Старый Ребе благословил его, чтобы он стал богачом, но даже во времена Среднего Ребе благословение все еще не осуществилось.
В «Великий Пурим» в Рогачеве [собрались многие тысячи хасидов Среднего Ребе], р. Йоселе также прибыл туда, и Средний Ребе почтил его тем, что поручил ему чтение Мегилы. Когда он дошел до стиха «Кому захочет царь оказать почесть, кроме меня?!», Он плюнул и сказал: «Фу, клипе!»
Аудитория, знавшая о ненависти Среднего Ребе к теме восхищения, думала, что на следующий день Ребе больше не удостоит его чести читать Мегилу. Однако на следующее утро Средний Ребе снова оказал ему честь читать Мегилу. Перед чтением он сказал ему: «Разве ты не знаешь, что перед чтением следует дать «дмей Мегила»? И тотчас вынул золотую монету и положил ее в чашу. В тот момент (а там присутствовало более тысячи богатых хасидов), увидев это, каждый из них также положил золотую монету. Таким образом исполнилось благословение Старого Ребе, и р. Йоселе Хазан стал богатым.
В ранних поколениях хасидов было обычным делом слышать, как хасид свободно молится и говорит свободно на идиш, когда произносит молитву восемнадцать. Однако даже в то время такая пауза во время чтения свитка считалась исключительным событием. Что там произошло, что так взволновало р. Йоселе?
Давайте посмотрим на детали этой истории и на то чувство, которое, очевидно, свило гнездо в сердце р. Йоселе: тысячи хасидов собираются на праздник, который запомнится в Хабаде даже спустя поколения. Ребе дирижирует хором радости, и из всех он выбирает ЕГО на должность чтеца. Недаром можно сказать, что сам р. Йоселе чувствовал, что «Кого царь возжелает сделать уважаемым больше меня?». Когда хасид дошел до этого стиха, он поймал себя на этой мысли и рассердился на своего внутреннего «Амана». Плевок и отвращение он обратил на себя, равно как и направил их к Аману, который в свитке…
Предположение хасидов о том, что Ребе сожалеет о своем выборе р. Йоселе, основывалась на позиции Среднего ребе, который решительно осуждал внешнее восхищение, при котором нет внутреннего пробуждения. Однако об этом ошибочном подходе, который избегает всякого рода восхищения, возмущенно пишет Средний Ребе в своем вступлении к «Брошюре восхищения» (Контрас итпаалут).
Там он отмечает, что в его поколении есть хасиды, которые ошибаются, отдаляясь от любого вида восхищения. Эти хасиды буквально останавливали себя, когда почувствовали пробуждение любви и трепета в сердце, превращая ее в холодное интеллектуальное созерцание. На самом деле, говорит Средний Ребе, все наоборот. Вся цель хабадного размышления состоит в том, чтобы достичь истинного восхищения в сердце, а Контрас итпаалут предназначен для разъяснения этого восхищения, чтобы оно было ясным и чистым, «только для Б-га».
Интересно видеть, что восхищение, о котором обычно говорят в Хабаде — это чувство любви и страха перед Б-гом, а здесь это выражается в осуждении внутренней и внешней оболочки скверны. Это чувство также может быть истинным и желанным, и когда цадик увидел, что переживание чтеца Мегилы было подлинным, он вызвал его снова, чтобы услышать Мегилу из его уст и удостоил его огромного богатства.